Мы выложили отрывок из книги “Беспокойный ум” Кей Редфилд Джеймисон, которую перевела наша Маша Пушкина.
Предисловие Маши:
Я не поверила своему счастью, когда выяснила, что ни одна из книг удивительной Кэй Джеймисон, писателя и психиатра, за прошедшие 20 лет не была переведена на русский язык. Значит, у меня есть шанс открыть их для российского читателя, стать в некотором роде соучастником миссии доктора Джеймисон – просвещать людей о расстройствах настроения.
Аффективным расстройствам, прежде всего биполярному расстройству и депрессии, подвержены миллионы человек во всем мире. Если ориентироваться на мировую статистику, в России больных биполярным расстройством (его также называют маниакально-депрессивным) должно быть больше миллиона, а депрессия когда-либо случалась у 5–20 % людей.
Наша страна в изучении, лечении и понимании этих проблем отстает от родины Кэй Джеймисон США не на одно десятилетие. О психических расстройствах часто шутят, ими пугают, но их едва ли воспринимают всерьез. Больные, боясь быть отвергнутыми обществом, страдают от недостатка квалифицированной помощи и информации, от одиночества. То, что маниакально-депрессивное расстройство, – не приговор, если соблюдать определенные правила и подобрать верное лечение, знают немногие.
Беспокойный ум. Кей Редфилд Джеймисон
Когда на часах два ночи, и у тебя мания, даже в медцентре Калифорнийского университета можно найти что-то интригующее.
В то осеннее утро почти 20 лет назад это заурядное нагромождение скучных зданий вдруг стало центром притяжения для моей взвинченной, болезненно чувствительной нервной системы.
Вибриссы расправлены, антенна настроена, глаза превратились в тысячу фасеток – я с жадностью впитывала все, что происходило вокруг.
Я стремительно, яростно носилась по больничной парковке, пытаясь хоть как-то израсходовать бесконечную, беспокойную энергию мании.
Я бежала со всех ног, но внутри медленно сходила с ума. Мужчина, который был там вместе со мной, коллега из медицинской школы, остановился уже час назад, чувствуя себя истощенным.
В этом и не было ничего удивительного: граница между днями и ночами для нас обоих исчезла уже давно, и настало время расплаты за бесконечные часы, заполненные скотчем, громкими спорами и хохотом до упаду. Вместо сна мы работали, читали журналы, чертили графики, рисовали утомительные научные таблицы, которые никто бы не смог прочесть.
Внезапно появилась полицейская машина. Даже в моем почти-полностью-просветленном состоянии сознания я видела, что офицер, выбираясь из машины, держит руку на пистолете. «Какого черта вы тут делаете посреди ночи?» – спросил он. Не самый неожиданный вопрос.
Мой коллега, который, к счастью, соображал лучше, чем я, сумел задействовать сою интуицию: «Мы оба работаем на факультете психиатрии». Полисмен только взглянул на нас, улыбнулся и вернулся к своему наряду.
Конечно, работа на факультете психиатрии все объясняла.
Всего через месяц после того, как я получила место доцента психиатрии в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе, я была на верном пути к безумию. Шел 1974 год, мне было 28.
Тогда я только начинала долгую, изнурительную войну с медикаментозным лечением, которое всего через несколько лет буду настоятельно рекомендовать другим. Войну с лекарством, которое вернуло мне разум и в итоге спасло жизнь.
Сколько себя помню, я всегда была подвержена удивительным, а иногда ужасающим, переменам настроения: очень эмоциональная в детстве, крайне непостоянная в юности, к началу карьеры я попала в порочный круг взлетов и падений маниакально-депрессивного расстройства.
Я стала изучать психиатрию отчасти из необходимости.
Это был единственный способ понять, а точнее принять, болезнь, с которой я живу. И это был единственный способ попытаться изменить к лучшему жизни других людей, которые также страдают аффективными расстройствами.
Болезнь, которая едва не стоила мне жизни, каждый год убивает десятки тысяч людей: большинство из них молоды, многие – удивительно талантливы, одарены творческим воображением, и большинства этих смертей можно было бы избежать.
Китайцы верят, что, прежде чем убить дикого зверя, ты должен увидеть его красоту. Наверное, я пыталась проделать это с маниакально-депрессивной болезнью. Она была для меня восхитительным, но смертельно опасным зверем, врагом и товарищем. Меня пленяла ее сложность, взрывоопасная смесь самого прекрасного и разрушительного в человеческой природе.
Чтобы победить болезнь, мне необходимо было сперва узнать ее во всех бесчисленных обличьях, понять ее реальную и воображаемую власть.
Сначала болезнь казалась мне просто развитием моего характера – привычных переменчивых настроений, вспышек энергии и энтузиазма. Кроме того, я была уверена, что должна справляться со все более сильными перепадами настроения самостоятельно. Потому первые десять лет я не искала никакой помощи.
Даже когда мое состояние требовало срочного медицинского вмешательства, я пыталась сопротивляться лечению, хоть и понимала, что оно было единственным выходом.
Мои мании, по крайней мере в своей ранней и относительно мягкой стадии, совершенно меня опьяняли. Я наслаждалась стремительным полетом мысли, бьющей ключом энергией, которые волшебно превращали новые идеи в проекты и публикации.
Лекарства не просто подрезали мне крылья, они давали побочные эффекты, которые казались невыносимыми. Слишком много понадобилось времени, чтобы понять, что потерянные годы и разрушенные отношения не вернуть, вред, причиненный себе и родным, не восполнить. А свобода от ненавистных лекарств не имеет никакого смысла, когда тебя ждут только безумие и смерть.
Борьба, которую я вела сама с собой – отнюдь не редкость. Главная проблема в лечении биполярных расстройств не в том, что нет эффективных лекарств. Они есть, но пациенты слишком часто отказываются их принимать. Или вовсе не ищут помощи, из-за недостатка информации, некачественной медицины, стигматизации болезни, из страха повредить своей карьере и личной жизни.
Маниакально-депрессивное расстройство искажает настроения и мысли, провоцирует ужасные поступки, разрушает саму основу рационального мышления и слишком часто подрывает саму волю к жизни. Эта болезнь, биологическая по своему происхождению, переживается как психологическое состояние. Эта уникальная болезнь приносит радость и решительность, а затем – едва переносимые страдания, которые нередко приводят к суициду.
Мне повезло, что я выжила. Что я получила самое лучшее лечение из доступного. Еще больше мне повезло, что у меня есть мои друзья, коллеги и родные.
Я благодарна за это, и делаю все возможное, чтобы использовать собственный опыт борьбы с маниакально-депрессивным расстройством в исследованиях, преподавании, клинической практике и просвещении.
В своих работах я постаралась объяснить коллегам парадоксальную природу болезни, которая может одновременно разрушать и созидать. И, вместе с многими единомышленниками, попыталась изменить общественное мнение о психиатрических диагнозах в целом и биполярном расстройстве в частности.
У меня было много сомнений, пока я писала эту книгу, в которой настолько открыто рассказываю о своих приступах психоза и депрессии, о том, как мне было трудно смириться с необходимостью лечения.
Практикующие врачи редко стремятся демонстрировать свои психиатрические проблемы, и их легко понять.
Я не могла знать заранее, как эта книга отразится на моей жизни и карьере. Но, какими бы не были последствия, они все же лучше молчания.
Я устала прятаться, я устала от лицемерия, устала вести себя так, будто мне есть что скрывать. Я просто хочу быть собой. Прятаться за научной степенью, титулом или любым другим нагромождением слов – это просто бесчестность. Может быть, вынужденная, даже необходимая, но все же бесчестность.
Мне по-прежнему тревожно думать о том, чем может обернуться моя открытость. Но у меня есть безусловное преимущество, которое дают 30 лет борьбы с маниакально-депрессивным расстройством – ничто больше не кажется непреодолимым.
